Глаза моего патрона заблестели и губы под рыжеватыми усиками изогнулись в улыбке – слово "лошадь" всегда производило на него такое действие.
Я свернул с магистрального шоссе, и шум машин скоро замер в отдалении. Я поглядел на Тристана.
– Несколько недель. Точно предсказать нельзя. Может быть, месяца три.
– Все дело в этой коричневой пленке, верно? – сказал он.– Что это такое?
Изнемогая от смущения, я покосился на Зигфрида. Лицо у него пошло пятнами, и он, что-то бормоча себе под нос, барабанил пальцами по подлокотнику своего кресла.
Злясь на судьбу, которая подложила мне этот сюрприз сверх сезонной работы, я прокипятил скальпель, щипцы и шприц, уложил их на поднос рядом с коробочкой пузырьков кокаинового раствора, йодом и антистолбнячной сывороткой и отправился на ферму.