Никакого ответа. К дому был пристроен сарай с закрытыми ставнями, поленница, коровник и баня. Видно было, что дом нуждается в ремонте. Глядя на него, создавалось ощущение полной заброшенности.
Его нижняя губа опустилась, обнажая зубы: это должно было означать улыбку.
— Эта запись главным образом для меня, — сказала Тильда. — Я еще не родилась, когда дедушка погиб, а папа неохотно рассказывал о прошлом. Естественно, мне любопытно.
Довольный своей работой, Габриэль вытер нос варежкой и посмотрел на Йоакима.
— Охотничье ружье. Маузер. Может, еще что-то.
Мы с Торун въехали в наш новый дом в октябре, и я сразу поняла, что ничего хорошего нас там не ждет. Хутор был открыт всем ветрам. Ветер задувал между строениями, пробирая до костей. Там было холодно и одиноко. И никаких мужественных смотрителей. Накануне войны на остров провели электричество, а спустя десять лет маяк автоматизировали. Теперь смотритель только изредка заходит, чтобы проверить, что все работает. Смотрителя зовут Рагнар Давидсон, и он ведет себя так, словно хутор принадлежит ему.