На этом фоне (да еще при суровых экономических условиях выживания) такие демократические институты, как свобода волеизъявления и свобода совести, свобода печати, свобода передвижения, свободные выборы и прочие, часто блекнут, кажутся россиянам не столь уж существенными, поскольку перед ними обычно встает более существенная проблема — как приспособиться к новым условиям жизни, как выжить, устоять, поднять на ноги и уберечь своих детей.
Почувствовать «счастье по-русски» совсем не просто! Ведь само русское слово счастье связано с древнеиндийским sъ- («хороший») и словом часть — т. е. судьба, а все вместе — «хорошая судьба». Хотя другие историки языка объясняют, что счастье связано с «совместным участием» в чем-то. Для счастья «по-русски» нужно что-то такое, что не всегда имеет материальное выражение. То есть чтобы ощутить себя счастливым, русскому недостаточно хорошей еды или комфорта, солнечного дня или даже удачи — ему все будет мало. Ведь речь идет не больше не меньше, как о судьбе, о связи с другими людьми!
Точные цифры тех, кто нуждался в жилье, скрывались или были лживыми. Только после перестройки стали печататься социологические исследования, согласно которым даже в 1990 г. 45 % городского населения страны остро нуждалось в жилье.
Попробуем указать еще некоторые манеры поведения, которые неформально осуждаются большинством россиян, вызывают их раздражение.
В любой клан можно проникнуть только через «своих» — родственников, друзей или однокашников, доказав свою верность и озабоченность общими интересами клана. Такая система формирования кланов действует во всех сферах российской жизни. Эта оборона, а точнее, круговая порука среди «своих», порождает аномалии: безголосые дети певцов становятся певцами, дети популярных актеров — посредственными режиссерами, дети университетских преподавателей обязательно начинают работать вместе с родителями, а дети дипломатов — непременно в МИДе и т. д. Как будто иных человеческих ресурсов не существует.