Непроницаемо–черные глаза мик'кано не выражали ничего. У них они никогда ничего не выражают, но купец понял, что сегодня ночью одним, а то и двумя рильтами станет меньше… Ничего, и на этих зарвавшихся «ледяных» найдется управа…
Рильт склонился в низком, но явно издевательском поклоне и, махнув плащом, быстро вышел из комнаты. Девушка еще немного посидела, гордо вздернув голову, а потом сжалась и сникла.
Почему-то у неё все великие люди ассоциировались именно с серьёзными книгами. Какими-нибудь умными трактатами, философскими произведениями, написанным мудрецами фолиантами и прочими талмудами. Но отнюдь не с героическими эпосами или другими "лёгкими и несерьезными", как выражалась её мама, книгами.
Тряхнув головой, Генерал направился к Госпоже, огонек которой резво носился по переплетению коридоров Чертогов. Иногда так хотелось прежнего, размеренного существования!
- Я... я... - Керта так и не смогла объяснить словами, что же мучает её всё утро. Поэтому попыталась по внутренней связи передать свои терзания.
Дверь неожиданно распахнулась, впуская в комнату порыв холодного ветра и Генерала. Бледно–синее сияние в прорезях маски невольно приковывало взгляд. А холодный голос, казалось, мог поспорить с тем же, ворвавшимся ветром.