— Миша, я, между прочим, на вас обоих у Григорьева ящик коньяку выиграл. Тот сказал, что мальчишка твой не выдержит и пары дней, а ты — сломаешься через неделю. Так что, даже не комплексуй! Уровень у вас двоих — более чем приличный. С нашим, конечно, не сравнить, так мы сколько лет тренируемся…
— Это ты-то не пьешь?! — Саша чуть не подавился от наигранного возмущения. — Да Убивец вчера попробовал тебя перепить и под стол свалился.
— Дружище, на нас с тобою начали охоту такие зверюги, что тебе, молодому-неопытному, лучше даже и не знать, что такие монстры и на свете-то бывают. Но мы мало того, что о них узнали, мы им крепко напинали задницу. И теперь они хотят отомстить. И пока хоть один из них жив, или пока живы мы, война уже не прекратится. Будь к этому готов. Так что ты пока разберись с пулеметом и патронами к нему, а я мотанусь в Комендатуру, пару цинков автоматных патронов прихвачу, пистолетных патронов коробки по две, ВОГов у нас своих еще полцинка, ручных гранат по десятку на нос. Мины брать не будем, это уже явно лишнее.
— Обидно, — вздыхаю я, — эти девятимиллиметровые «игрушки» уж больно нежные и капризные, да и стоят — мама не горюй. А с ПБСом как бы жизнь облегчилась…
— Даже так? — Григорьев явно не обиделся. — Ну, что ж, коллега, как только получите хоть какие-то реальные доказательства — милости просим!
А в понедельник с утра мы снова стояли перед дверями все того же кабинета в сером каменном здании на Большой Садовой. Правда, к генералу нас в этот раз не пустили. Вышедший после совещания в толпе прочих офицеров Григорьев сразу увел нас к себе.