Но ее твердость, да еще в сочетании со странной заминкой, не могла меня обмануть.
Весь остаток вечера семья провела в тягостной неизвестности. Никто не решался первым завести разговор на тему убийства. И каждый страдал молча и в одиночестве.
Ванда положила павлина на ладонь и расхохоталась. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. То слезы, то нервный хохот. Похоже, у нее истерика…
— Нет! Просто с ним творится что-то непонятное.
— Чем тебя моя компания не устраивает? — обиделась я.
— А откуда у грабителя пистолет? — резко спрашиваю я.