Ян не позволил вывести себя из равновесия. Он стряхнул несколько невидимых пылинок с пальто и лишь немного приподнял бровь, ответив Патрику несколько секунд спустя.
Ну и, конечно, больше всего ее занимал вопрос, кто же мог быть отцом ребенка Алекс. Франсин не верила, что это был ребенок Хенрика, но никто и никогда не может знать наверняка, что происходит у других в спальне. Поэтому Эрика все же не исключала и такую возможность, а если нет, то, во всяком случае, можно предположить, что отец ребенка — тот мужчина, с которым, как считала Франсин, Александра встречалась во Фьельбаке каждые выходные, или, возможно, у нее была связь в Гётеборге.
Поселок казался вымершим, и на площади имени Ингрид Бергман ничто не напоминало о толпах отдыхающих, кишащих здесь летом. Сквозь прозрачный, без тумана или дымки воздух Эрика могла видеть далеко — до острова Валь, который вырисовывался на фоне горизонта и вместе с Крокхольмом образовывал узкий пролив во внешние шхеры. Она уже почти дошла до вершины холма Галэр в полном одиночестве — и как сглазила: без этой встречи она бы охотно обошлась. Эрика инстинктивно повертела головой, пытаясь найти, куда бы спрятаться.
— А разве в Гётеборге нет хороших школ? Почему Швейцария?
Анна горько улыбнулась, убирая остатки завтрака Лукаса. Что-что, а вот со свободой у нее как-то не складывалось. Вся ее жизнь ограничивалась пространством этой квартиры. Она продолжала жить только из-за детей и надежды, что если она постарается, найдет правильную линию поведения и все будет делать правильно, то все станет как прежде.
— Да, это Лиса, моя жена, занималась обстановкой. Мне кажется, что она справилась совсем неплохо.