– Верка, – применил я свои умения к опознанию, – а что бы ты сделала на моем месте и в моем теле?
– Конечно нельзя! – зашептала она. – Она же вашшуна!
Рот мне отказывался повиноваться, а взгляд мой метался по длинному и узкому помещению метров двадцати в длину, одну сторону которого закрывала горизонтальная решетка, а в тупике второй стороны виднелась несокрушимая стальная дверь.
Лето. Не жарко. До боли знакомая сирень и совершенно незнакомый двор. Где я? В каком времени? Кто я?
Сволочи! Подлые предатели! Грязные ублюдки!
Чего мне еще оставалось делать? Разве что и в самом деле изображать рассерженного папашу: «Дети, почему не спите? Вот я вас сейчас по попе!»