Девчонки, как-то странно поблескивая глазами, чмокнули меня на прощание в губы, пожелали удачи, и я, стараясь сдержать дрожь в коленках и во всем теле, пошел. Как это было ни странно, но того дикого страха и уверенности, что сейчас погибну, как в ТУ ночь, я не ощущал.
К сожалению, нашим зимним планам не суждено было осуществиться. Те первые снега, которые замели Лаповку, оказались и почти единственными снегопадами. Потом пришла так доставшая в последние годы слякоть, промозглость и порывистый ветер. Так что ни на зимних, ни на весенних каникулах мы ничего толкового не выследили. И лишь закончив предпоследний год обучения и сдав два положенных экзамена, поспешили в Лаповку с огромным багажом заготовленных технических новинок.
Это я-то не дрогнул? Извиваясь и паникуя, словно червяк на сковородке?! Что за чушь они несут? Я присмотрелся к их лицам внимательнее, пытаясь поймать уклоняющиеся в сторону взгляды.
Людей в харчевне было мало, видимо, я появился здесь одним из последних. Зато поднос с завтраком уже появился на столе раньше, чем я туда добрался. У них тут что, и видеокамеры в коридоре стоят?
– Слушай, а насколько он был великий художник?
Прочитав записку, дед Назар заглянул во все наши комнаты, по невменяемому мычанию девчонок и по усталому моему фырканью удостоверившись, что мы и в самом деле «сильно слабы», и развил бешеную деятельность. А именно: затопил баньку, заварил чай и сделал настой на травах. Приготовил кашки, достал с сеновала веники и приволок из гостевой комнаты кучу льняных простыней и больших полотенец. А потом довольно бесцеремонно снес нас всех четверых прямо в баню. Почти голыми.