Алая кровь вдруг потоком хлынула из ноздрей и застыла бездонной чашей в открытом рту. Он издал слабый, задыхающийся звук, и по его мальчишескому лицу разлилось выражение глубокого изумления. Потом кожа его побелела, глаза закатились.
– Ты ничего не можешь доказать, – сказал он с типичной для него прямотой, беря быка за рога. – Никто не может доказать, что я был связан с Пенном.
Они дрались с диким бешенством, не обращая внимания на растущую вокруг них толпу.
– Да, мне передали, – сказал я. – Я его как раз жду.
– Ты что, хочешь сохранить эти билеты для Уильяма? – спросил я.
– Не стоит, право, – сказали аденоиды. Я положил трубку и вернулся к столу.