Я пошел вместе с Клемом, захватив свое шестифунтовое скаковое седло с подвязанными к нему подпругой и кожаными стременами и шлемом, болтающимся где-то у меня на затылке. Общий вес оказался десять стоунов и шесть фунтов, что было на четыре фунта больше, чем полагалось для моей лошади, по мнению судей.
– Боюсь, что вы упустили его, – сказала она. – Он только что уехал.
– Да, я видел об этом статью в газете. Вы уверены, что они из тех?
– Вы мистер Йорк, верно? – спросил он. За день до этого он давал мне больничный листок, я тогда слегка приложился.
– Как принимают на работу служителей на скачках? Есть определенный порядок? – спросил он.
Адмиралу предстояло скакать в пятой скачке. К концу четвертой мои нервы поуспокоились, испарилось, будто его и не было, ощущения напряженного ожидания удара в спину. Я пробыл здесь уже более трех часов – человек с важной информацией, напрашивающийся, чтобы ему заткнули рот навсегда, – а против меня не было сделано ни единого выпада. Я думал, они возьмут с места в карьер.