– Выпей и перестань стонать, – сказал он. Разозлившись, я сделал большой глоток. Коньяк был крепкий и жгучий, он обжег мне горло. Я процедил второй глоток сквозь зубы, чуть разбавленный спирт пощипывал десны, и, когда я проглотил его, я почувствовал, как он горячо разлился по пустому желудку.
Когда моя лошадь помчалась прочь от препятствия, я почувствовал себя так отвратительно, как если бы я сам получил удар в живот. В этом падении была какая-то особенность, которая заставляла думать об убийстве.
Голос Флетчера оловянно прозвучал в комнате через громкоговоритель на столе: «Никаких признаков с того самого момента, как он вошел в лес. Похоже, он все-таки ускользнул».
– Но ведь, наверно, не Сэнди платил тебе за то, что ты не придешь первым?
Я кивнул. Я пытался предвидеть будущее. Если я высажу Сэнди, он не посмеет жаловаться начальству, а я, как он сказал, не могу дать полиции веских доказательств против него. Между нами могло быть недолгое перемирие. И – падением за падение – мы могли бы свести счеты.
– Это совсем не смешно, – сказал я выразительно.