А Фродо был единственный, кто не вымолвил ни слова. Он молча сидел возле опустевшего стула Бильбо, не обращая внимания на выкрики и вопросы. Он, конечно, оценил проделку, хотя знал о ней заранее, и едва удержался от смеха при дружном возмущении гостей. Но ему было как-то горько: он вдруг понял, что не на шутку любит старого хоббита. Гости ели и пили, обсуждали и осуждали дурачества Бильбо Торбинса, прежние и нынешние, – разгневались и ушли одни Лякошель-Торбинсы. Наконец Фродо устал распоряжаться; он велел подать еще вина, встал, молча осушил бокал за здоровье Бильбо и тишком выбрался из шатра.