Еще не научившись читать, всякий ребенок узнаёт, что вначале была сказка, и волшебной сказкой открывается для него волшебный мир художественной литературы, мир животворного вымысла. На первой поре жизни действительность и сказка почти совпадают, по крайней мере, соседствуют и не противоречат, а подтверждают друг друга. Сперва так. Потом нередко наступает отталкивание от вымысла, и «всамделишное» и сказочное резко разграничиваются. Тяга к сказочному, однако, необязательно пропадает: одни продолжают читать сказки — того же Андерсена, например, — и совершенно всерьез сопереживают судьбу маленькой русалочки; другие увлекаются научной фантастикой, порой от сказок трудноотличимой; третьи с успехом совмещают то и другое, и все это, вместе взятое, вовсе не противостоит чтению книг о подлинной жизни, к которой читатели постепенно приобщаются.