Пока мы препирались, в дверь позвонили, и Безукладников впустил молодую полноватую блондинку в уютном фартуке на бретельках и в домашних туфлях без задников. «Луиза, моя соседка». «Я на минуту! У меня сырники свежие зря пропадают, а вы, наверно, пустой чай пьете, как всегда?» С появлением Луизы в этом тусклом логове зацвели невидимые азалии, затеялось плодоношение цитрусовых, потянуло кулинарным раем, глаженьем, прохладным постельным бельем — и я вспомнил, что меня ждут дома.
Я еще не видел своего приятеля таким безмятежным. В этот раз его не тянуло ни о чем рассказывать — разве что поболтать о вкусных пустяках. К примеру, о преимуществах итальянского кофе перед арабским и турецким. По словам Безукладникова, он подсел на эспрессо и ристретто, когда работал во флорентийском кафе.
Волк-одиночка Ризотто не заявлял о своем уходе из Агентства — он просто перестал выходить на связь, но время от времени беззастенчиво пользовался каналами NSA в личных целях. За ним охотились во всех часовых поясах. Ему подсовывали соблазнительные наживки, которые он то холодно игнорировал, то ловко съедал, не задевая капкана.
Английская столица встретила меня получасовой толкучкой в пассажирском терминале, запахами хорошего кофе, свежего парфюма и какой-то особой непринужденности. После жестких, напряженно-озабоченных российских городов дышать этой массовой вежливой раскованностью непривычно, как холодным озоном.
Не сомневаюсь, что это была сделка. Хотя, врать не буду, здесь я вступаю в область предположений. В обмен на свою безумную версию Безукладников мог, допустим, затребовать у W простейшую почтовую услугу — послать «на волю» коекакие письма. Либо всего одно письмо, которое он продиктует.