Он даже не успел привстать, а когда я подбежала, там в шезлонге лежал уже не человек, а просто кровавый пудинг с огрызками полотенца и кружевной шляпы, а этих ублюдков рядом не было. Я увидела, что пляж пустеет, люди разбегаются. И еще я в тот момент заметила: песок там черного цвета. Я закричала, кинулась к отелю, но у бассейна споткнулась, упала лицом на каменную плитку и потеряла сознание.
Уайт писал, что код доступа, присланный Стефановым, не совпадает с реальным, но тем не менее задавал контрольный вопрос, а главное — счел нужным ответить.
Внезапно беготня прекратилась и стало тихо. Ирина, еще не одетая, стояла, заслонясь дверцей шифоньера, и смотрела на бывшего мужа. Он знал этот взгляд, это выражение сладкой бессмысленности — полуоткрытый рот, радужки, безвольно заплывающие под приспущенные ресницы. Это означало, что Ирина хочет его «приставаний», хочет немедленных вторжений, даже с оттенком грубости.
Назавтра Шимкевич вызвал к себе Виталика. На столе стояла массивная сумка.
Как только видеокамера показала, что русский проснулся и лежит с открытыми глазами, W прошел в комнату через наглухо запирающийся тамбур пружинистой походкой форварда, который намерен сию минуту пробить одиннадцатиметровый. Ему нравилась идея положить постель так низко: голова лежащего — прямо у ног, будто футбольный мяч.