— Безукладников, ты мне грубо льстишь. Это коллекционная вещь от Маши Ведерниковой. Ползарплаты вынула.
Уже спустя полминуты все было кончено. Тетка с заломленными локтями, скрюченная в три погибели, висела корявым тюком на руках у конвоя. Разутая ступня в чулке безвольно шарила по сторонам. Косынка и парик, сползая на лицо, оголяли грубую красную лысину.
На следующий день прилетели Нахимов и Леня Ламерчук — старинные, как я понял, друзья Безукладникова. Леня, по виду вечный студент факультета информатики, счастливо и по гроб жизни контуженный компьютерной техникой, почти сразу уткнулся в свой ноутбук и отвлекался от него только ради специальных мужских разговоров.
Оглохшая от страха Ирина пятилась и почему-то все повторяла: «сучка, сучка». В доме отчетливо пахло смертью.
Расставались почтительно, с глубоким взаимным презрением.
Соседка, слегка смущенная, и впрямь ушла через минуту, я только успел заметить необычайную яркость глаз, почти аметистовых, да нежные босые пятки.