Депутат ковырял в зубах, пожалуй, слишком сосредоточенно.
С ужина они ушли вдвоем, причем Безукладников, который почти не пил, выглядел пьянее всех. Но приблизительно через полчаса он постучался ко мне в комнату и позвал сходить «глянуть на Южный Крест».
Имея свой маленький, но гордый парк фотокамер (школьная 15-рублевая «Смена 8» и тяжеленький дальномерный «ФЭД», аналог немецкой «Лейки»), Яша Исаакович прилежно снимал воспаленные городские закаты и причесанные девочковые портреты. Изредка его добычей становились смазанные, боязливые ню Аси Евсеевны — творческие порывы мужа заставали ее врасплох то выступающей из ванны, то натягивающей толстые трикотажные колготки.
Дожидаясь, пока официант доставит счет, я был вынужден от начала до конца прослушать песню с десятикратным припевом: «Какая боль! Какая боль! Аргентина — Ямайка — 5:0!» И за что мне такой щедрый подарок?..
Дома, незаметно от Ирины, он снова разглядел наволочку и обнаружил пришитую в углу, с изнанки, метку с линялым номерком из прачечной. Подушка, на которую Немченко прилег поболеть, была одета в те же цвета. Когда совпали и номера меток, он решительно приуныл. Доказанная непонятность как бы усиливала угрозу.
— Вам так хочется услышать? Хорошо. Интимное так интимное. Уж не взыщите, сами напросились. Я про вашу зевоту… Вы когда, извините, онанируете, на вас нападает зверская зевота, просто зверская. Вы даже врачу хотели пожаловаться — но постеснялись. Вот и вся личная жизнь.