Отсчет времени начался. Шимкевичу понадобятся сто шестьдесят две минуты, чтобы среди субботнего дня созвать ударную команду и пригнать ее на Кондукторскую. Малыми силами он не стал бы штурмовать и курятник.
— Я не могу спать с двумя мужчинами. Между прочим, тебе я тоже никогда не изменяла!
В том, что произошло с плотно груженным «Вольво» на обратном пути неподалеку от Лодзи, уже вторую неделю разбиралась польская полиция. Но, по всем признакам, водитель не справился с управлением либо заснул за рулем и, завалив машину в кювет, погиб от черепно-мозговой травмы еще до возгорания бензобака. Покалеченный, выгоревший грузовик ремонту не подлежал. Незастрахованный груз превратился в золу и горелый мусор. Сергей Юрьевич — теперь отчаянный должник — боялся глядеть в глаза Шимкевичу, а тот вел себя так, будто ничего не случилось.
Ствол был с глушителем, и звук получился такой, будто лопнула большая закупоренная банка с маринадом, разбрызгивая пряный соус и слезоточивый, остро-кислый дух. Женя обвалил остатки стекла, просунул руку и открыл машину. Второй выстрел он сделал в упор, всматриваясь в отрешенного Сурина, кое-как подавляя рвотный позыв…
Качество документов не беспокоило Стефанова — он представлял, с кем имеет дело. Единственное, что тревожило: как поведет себя этот уколотый идиот в аэропорту? Уколотый повел себя смирно, он только спросил у стюардессы при посадке в самолет: «А докуда мы летим? Что, на самом деле за границу??», но Стефанов сделал за его спиной зверскую мину санитара из психиатрической больницы и дополнил пояснительным жестом у виска.
— А х…ли он зал…ается! — восклицал гость.