В качестве предварительных доказательств собственной правдивости полковник: 1) указывал на тот факт, что отправляет письмо на приватный электронный адрес, который известен только Айрис Уайт — супруге адресата; 2) выражал соболезнование по поводу острых желудочных недомоганий у его домашней любимицы, французской бульдожки Элеоноры; и 3) походя называл код доступа к центральному серверу Агентства Национальной Безопасности США.
Сергей Юрьевич был потрясен. Еще до того как заглянуть внутрь, он узнал наволочку. Точно такие же, голубоватые, с двухцветной бледной полоской, запасливая Ирина, перебираясь к нему жить, захватила с собой.
Готовый переубеждать ее, даже умолять отказаться от этих мыслей, он все же молчал. Александра Платоновича одолевала стыдная раздвоенность: лично ему безденежье почти не мешало жить — так, досадное неудобство, которое легко выпустить из виду, избывая ночь с книгой в теплом молочном свете настольной лампы или выуживая из гробницы библиотечных каталогов визитную карточку жителя Атлантиды. Но в присутствии Ирины диогеновская самодостаточность трещала по швам, а зачатки тревоги, страха перед будущим взбухали и множились, как раковые клетки.
Самолет авиакомпании «Трансаэро» сел в Хитроу вовремя.
Стоило полжизни питаться сытной, как манная каша, иллюзией об уникальности каждого человека, повторять вслед за каким-то бойким поэтом строчку о «неповторимой Вселенной в каждом из нас», чтобы однажды выйти вот так на прогулку по центральному проспекту и полюбопытствовать насчет сокровенных мыслей этого людского потока, сплошь состоящего из неповторимых индивидуумов.
— Садись, дорогой! — Нахимов смотрелся шикарно и трагически, словно бескомпромиссный рокер, которого лютая необходимость вынудила ровненько подстричься и втиснуться в строгий костюм.