Меньше всего мне хотелось обострять сюжет своей истории, которую Вы так добросовестно изложили, изменив лишь некоторые имена и фамилии. Мы ведь оба не любители триллеров… А сейчас Вы мне вряд ли простите, если я, хотя бы вкратце, не поясню обстоятельства моей дурацкой смерти.
Очевидно, странноватый диалог двух бывших супругов не был самым захватывающим звуковым «документом» в полковничьей коллекции. Но именно эта прослушка фактически перевернула судьбу Стефанова и довела его до таких поступков, о которых стефановские коллеги в погонах всегда с пафосным отвращением говорили: «Измена Родине». И с восхищением присовокупляли два-три нецензурных слова.
— Один. Тот, который вы сейчас делаете. Но тогда уже, извините, не завтра, а через два года. Два года и полтора месяца. Советую сберечь негатив.
Он принялся пылко и многословно растолковывать, что ему не нужны любые деньги. А только те, которые он получит за свои фотографии. Ведь когда-нибудь, рано или поздно, это случится — у него захотят купить его работы. И купят… Разве это невозможно?
— Хорошо хоть я детей с тобой не нарожала…
— Но это неважно! То есть не важно для меня. Простите за глупую шутку.