— Об этом речь пока не заходила. Да у нас денег вообще нет. Я думала, ухитрюсь как-нибудь оттянуть оплату, пока не отплывем. А потом... ну, не думаю, что он войдет в какой-нибудь порт, где будут Шончан. Где бы он ни высадил нас, там всяко будет лучше, чем здесь. Вся трудность в том, чтобы убедить его вообще отплыть. Он хочет, но они высылают патрули и из гавани, и никак не определить, есть дамани на их кораблях или нет, а потом будет поздно. «Дайте мне дамани, чтоб стояла у меня на палубе, — говорит он, — и я в тот же миг подниму паруса». Потом он начинает бубнить об осадке, о мелях, о подветренных берегах. Ничего из этого мне не понятно, но пока я улыбаюсь и киваю изредка, он все талдычит свое, и я думаю, если не буду перебивать его достаточно долго, то, глядишь, он сам себя уговорит отплыть. — Мин со всхлипом втянула воздух; глаза вновь защипало. — Только вот не думаю, что есть время, чтобы он сам себя уговаривал. Найнив, они собираются отослать Эгвейн в Шончан, и очень скоро.