Не было нужды упоминать о Красных Айя. И, вероятно, подумала Морейн, остерегаться теперь следовало не одних только Красных.
— Мэт и Перрин уезжают? Почему? — Запоздало он вспомнил о почтительности и добавил: — Мать.
Она подошла к нему, от плавной походки, покачивания бедрами у него возникло такое ощущение, будто в горле что-то застряло.
— Я нисколько не сомневаюсь, — холодно сказала Верин, — что Галдриан Райатин обрушится на Бартанеса Дамодреда из-за одного только слуха, будто Бартанес — Друг Темного, и только обрадуется подвернувшемуся предлогу. Я также не сомневаюсь, что Галдриан, заполучи Рог, никогда не выпустит его из своих рук. Он станет выносить его перед народом по праздникам, дабы продемонстрировать, как велик и могуч Кайриэн, и никто более Рога не увидит.
Но Ранду она едва слово молвила, и то, если он заговаривал первым, — и тем вечером, и весь следующий день, когда они скакали через горы, что вздымались по обе стороны громадными зазубренными серыми стенами, все время поднимавшимися выше и выше. Однако когда бы он ни взглянул на Селин, она смотрела на него в ответ и улыбалась. Иногда улыбка была такой, что Ранд улыбался в ответ, иногда от ее улыбки у него першило в горле и он вспыхивал от возникающих в голове мыслей, а иногда улыбка излучала таинственность, такая всезнающая улыбка порой появлялась на лице Эгвейн. И такая улыбка всегда действовала Ранду на нервы — но это была всего лишь улыбка.