Ранд глянул на степенные улицы Кайриэна, потом — на полную жизни Слободу.
— Что ты видишь, Мин? — сказала Илэйн. — Мы все станем могущественными Айз Седай, или проведем остаток жизней, моя посуду послушницами, или... — Она поежилась, словно ей не хотелось вслух произносить третью пришедшую на ум возможность. Отправят домой. Выставят из Башни. После прихода Эгвейн отослали двух послушниц, и все говорили о них шепотом, будто те умерли.
— Черная Айя, — передернуло Эгвейн. — В том, что она говорила об этом, нет никакой ошибки, помоги нам Свет!
Найнив замерла, прижав руки к животу, чтобы унять волнение. Нужно бы напоить себя отваром раннела и корня овечьих язычков, сердито подумала она. Эту микстуру она давала всякому, кто хандрил и говорил, что он болен, или вел себя как наивный дурачок. Раннел и корень овечьих язычков немного подбодрили бы, ничем не повредив, но главное — вкус у этого отвара просто жуткий и чувствуется он во рту весь день. Самое лучшее лекарство для тех, кто поступает как законченный болван.
— Да, разумеется. Я и не знал, что андорцы столь хорошо играют в Великую Игру. В Кайриэне мы видели немногих.
На мгновение маленькие шарики над ладонями Эгвейн дрогнули.