— Но это... это же ужас! Я не ребенок, да и ты тоже! И я не хочу, чтобы со мной обращались как с ребенком.
— Я сматываюсь, — заявил он. — Вы меня слышите? Не намерен я тут оставаться, чтоб они меня проткнули теми штуками, и не буду я стрелять в женщин!
Лицо Айз Седай было бесстрастным и ничего не выражающим.
— Но на этот-то раз я принял их предложение, — пробормотал Домон.
— Я удивлена, мать, — сказала она осторожно. — Не время для Моргейз оставаться без совета Айз Седай.
Не став ждать, пока двинется кто-либо другой, человек, который называл себя Борс, пал лицом вниз и охнул, ударившись о камень. Слова слетели с его уст как заклинание против опасности — они и были заклинанием-оберегом, хоть и хрупким, как тонкая тростинка, против того, чего он боялся, — и он услышал, как сотня голосов произносит в пол те же слова, едва шевеля губами от страха.