Сознание не нужно даже для того, чтобы развить метарепрезентацию — внутреннюю модель чужого сознания. Это может показаться абсолютно парадоксальным: как можно научиться осознавать, что окружающие особи являются самостоятельными деятелями, имеющими собственные интересы и цели, когда ты не осознаешь свои собственные? Но противоречия тут нет, и сознание не требуется. Вполне возможно отслеживать намерения окружающих без единого грана рефлексии (107). Норретрандерс прямо объявил, что "сознание — обман" (115).
— Ты, наверное, очень занят, — заметил он, — я…
С приходом нового тысячелетия все изменилось. Мы превзошли сами себя, мы вступили на территории за пределами человеческого понимания. Порою ландшафты даже в обычном пространстве оказывались слишком прихотливы, чтобы наш рассудок способен был охватить их; иногда сами координаты их уходили в измерения, непредставимые для мозгов, приспособленных, чтобы драться и спариваться в допотопной саванне. Слишком многое ограничивает нас со всех сторон. Самые устойчивые философские основы бескорыстия рушатся под натиском грубых мозгостволовых императивов эгоизма. Изящные и стройные уравнения предсказывают поведение квантового мира, но не помогают объяснить его. За четыре тысячи лет мы не смогли доказать себе, что реальность существует вовне наблюдателя от первого лица. Мы слишком нуждаемся в интеллекте, превосходящем наш собственный.
Сарасти кивнул. Мячик рикошетом вернулся в мое поле зрения откуда-то сверху и на миг скрылся за становой жилой, петляя в слабом тяготении вертушки по эксцентричным, опровергающим подсказки интуиции траекториям.
И не все обломки находили цель. Экваториальный пояс Бена постоянно мерцал метеорными вспышками, они были гораздо слабее, чем яркие следы шумовок, практически мимолетны, но в распределение частот не вписывались все упавшие камни. Казалось, по временам отдельные куски орбитального мусора просто выпадают в параллельную вселенную.