После недолгой паузы эстафету подхватила Бейтс.
— Я за нее. — Я еще раз спустил курок и поплыл к снежным равнинам. Мимо, хоть руку протяни, катился выпуклый корпус "Тезея". — Тебе пособить.
Невзирая на тщетные надежды Роберта Каннингема, мы не стали драпать. "Тезей" накапливал боеприпасы.
"Слишком близко и опасно для вас, осложнения на низких орбитах".
Голографическая врезка рядом с центральным дисплеем показывала углы постоянно плывущего треугольника: "Тезей" на острой вершине, "Роршах" и "чертик" определяют узкое основание.
Некоторое время все молчали. С камбуза на потолке на нас поглядывала Бейтс, но присоединиться к заседанию не пыталась. В КонСенсусе получившие помилование болтуны колыхались по вольерам, точно многорукие мученики.