— Уходи, — сказал она, вставая из-за стола. — Ты слишком напоминаешь мне Клариссу. Нечего рассиживать тут над письмами из прошлого. Сходи к прорицательнице, она скорее знает, кто твой отец, чем я.
— Если придерживаться версии с бешеной собакой, — продолжал заместитель, — она могла укусить кого-то, тот заболел и…
— Балстрод, — говорил он, — мне нелегко нарушить профессиональную клятву и рассказать тебе о том, о чем говорил человек, который долгие годы был моим другом и который, возможно, лежит сейчас на смертном одре. Но я должен тебе сказать: старина Эдвин крайне плохо отзывался о тебе, когда я был у него в последний раз.
Додд еще доигрывал последние ноты, а Локхарт уже спрыгнул со стола и вышел из башни. Мэгрю и Балстрод в изумлении смотрели друг на друга, не в состоянии вымолвить ни слова. И даже Джессика, всерьез озабоченная слезами Локхарта, впервые утратила свойственное ей постоянное выражение сентиментальной отрешенности и стояла с совершенно сухими глазами. Она решила было последовать за Локхартом, но Додд остановил ее.
— Полагаю, дорогая, теперь вы согласитесь, что в нем больше трех третей самой свирепой гончей, — сказал он сурово. — Или хотите посмотреть еще одну?
— Вот как? — ответил Локхарт. — Ты дал мне хорошую идею.