— Ванечка, а хочешь, я расскажу тебе про Осьминога! — Голос Лаванды вывел его из раздумий. — Я его назвала Ваней, в твою честь! Он такой милый, правда, немного недолюбливает моих лаборантов, на прошлой неделе плевался в них кислотой, но вообще-то он просто прелесть! До сих пор живёт у меня в лаборатории! Можно мы возьмём его с собой в Эпицентр?
— И вообще, мы с вами везучие: прошли километр по Жёлтой Зоне, словно по бульвару. Ни Центрифуги, ни Жаровни, ни газовых аномалий, ни токсичного облака — романтика, да и только! — Медведь весело прищурился, — ну, уважаемый профессор, показывайте, где ваш холодильник!
Иван нахмурился. «Весить такая штука должна до хрена, чуть ли не центнер, как же её тащить? Тут через несколько минут соберутся все силовые службы Ухты, и как уходить с таким грузом? В одиночку я её далеко не утащу, да и на Лаванду рассчитывать несерьёзно — она сама вместе с ботинками не весит и полсотни… Придётся привлекать заложников».
— Вряд ли получится, — скептически ответил тот, утапливая в пол педаль газа, — в нас будут тыкать стволами и посылать на хрен. Большего взаимодействия не достигнем.
Конвоир недовольно пробурчал что-то нечленораздельное и вышел из камеры.
— Слишком долго! — нервничал вице-премьер. — Нельзя позволить Воронцову связаться с Москвой и встретиться с Рентгеном! Делай всё, что можешь! Запускай план, объявляй Выброс, гражданскую тревогу в Ухте, всё, что угодно! Следственную комиссию — в камеру! Воронцова арестовать немедленно! Он явно подвергся зомбированию! В смирительную рубашку его и в стационар! Лена о нём позаботится! Действуй, а мы займёмся Президентом!