— Слушать меня! — грозно повторил он, выходя в эфир. — Это всех касается! — Иван обвёл стволом стоящих в упоре лёжа людей. — Никому не дёргаться! Здание заминировано, если кто двинется с места — взрываем! Взрывателей — три! У меня, у неё, — он кивнул на стоящую рядом с Морозовым Лаванду, — и третий на заложнике! Покажи им взрыватель! — велел он девушке.
— Он колется! — обиженно воскликнула Лаванда, выпуская из рук «Янтарь». — Я всегда обращалась с ним очень ласково и бережно, а он колется! — Девушка всхлипнула чуть не плача.
Она на ходу отвинтила пробку и смочила кусок тряпки. Потом её ноздри шевельнулись, и Николаева понюхала открытое горлышко.
— Пусть так, — коротко кивнул Иван. «Всё-то ты знаешь, — подумал он. — Ладно, давай послушаем, что ты скажешь. А к „аспекту личной заинтересованности“ мы ещё вернёмся». — С чего начнём? Так, чтобы более конструктивно?
— Скорость слишком велика… — начал было Влад и осёкся, глядя, как пилоны боевой подвески МИ-24 окрашиваются вспышками срывающихся из пусковых установок НАРов. — Ложись!!!
— Сюда! — Рас потащил его за собой. — Быстрее, он уже снижается!