Ну, рассказывай, Егор Иванович, как ты посрамил двух наших самых больших спецов по вертолетам.
Не шапками, а снарядами и бомбами, – вступил в спор Малышев. – Тот СССР уже сейчас вышел на уровень конца сорок четвертого года по производству вооружений и боеприпасов.
А не пора ли нам начать операцию «Удар молнии», чтобы подтолкнуть Рузвельта к правильному решению?
Юрка! Любимый Юрка, ну как ты посмел погибнуть? Сильный, умный, нежный и такой любимый! Как ты посмел оставить нас с Юриком одних? Мне без тебя очень тяжело. Нет, конечно, я не одинока, у меня есть Юрий Юрьевич. Но он, увы, никак не может заменить мне тебя. Не знаю, кого из вас я люблю больше. Это… Это разное. А Юрий Юрьевич уже большой! Четыре года и десять месяцев. Мы очень любим слушать сказки и даже знаем несколько букв. Мы прекрасно перенесли прививку от лихорадки Локкерта и не боимся теперь умереть за какую-то неделю, как та без малого половина населения планеты, которую уже унесла пандемия. У нас, в нашей маленькой стране, прививку делали всем, хотя вакцина и оказалась очень дорогой. В Америке тоже спаслось очень много народа. Да и Российская Федерация не понесла таких огромных потерь, как вся Юго-Восточная Азия и Южная Америка. Европа вон вообще почти не пострадала. Только Польша и Украина прилично потеряли. В Крыму спаслись только те, кому прививки делали в Севастополе российские моряки с военно-морской базы.
Элементарно, Ватсон! – усмехнулся полковник. – Русские вступают в войну со всей Европой и требуют от Штатов только одного – не ввязываться в неё на стороне Гитлера. Намекая при этом, что очень не хотят разрывать дружбу советского и американского народов. О чем это может говорить, с их точки зрения? О том, что Сталин уже знает, чем закончится эта война!