Узнаете, все узнаете, но для начала, – подполковник улыбнулся, – давайте-ка… – Викентьев повернулся и подозвал к себе того парня из своей «группы поддержки», что приносил им кофе. – Организуй нам по пятьдесят граммов.
Надо честно признать, что стреляли немцы довольно метко. Перемешали цели с землей качественно. Вот только… Пустые это были казармы и зимние лагеря. Потерь с нашей стороны практически не было. Ровно в десять вечера субботы началась эвакуация мирного населения внутренними войсками на двадцать – двадцать пять километров от линии фронта. Плакали женщины, ревели разбуженные солдатами дети, хмурили лица мужики, но лихорадочно грузили все самое ценное на автомобили, телеги и уходили на восток.
Екатерина, сразу же заметив разницу между ее словами «я залечу» и «мы» в ответе мужчины, ответила нежным поцелуем.
На сухопутных участках границы положение у немецких войск оказалось ничуть не лучше. Точно так же граница оказалась густо усеяна минами. Точно так же неизвестно откуда появлялись тяжелые самоходки и прямой наводкой расстреливали фашистов. Сами при этом получая только царапины на краске. Основная немецкая противотанковая артиллерия – 37-миллиметровая РаК-35/36 – не могла повредить нашим самоходным орудиям никак. После первого же выстрела – в том случае если их не засекли раньше – эти игрушечные пушечки немедленно уничтожались. Немецкие танки не успевали подойти на дальность действительного огня, так как самоходки начинали их уничтожать с дистанции своего прямого выстрела – четыре километра – или после первого появления из-за складок местности и естественных укрытий.
– Нет. Столица или Санкт-Петербург. Точнее, пригород. Разве мало у нас засекреченных НИИ? Я потому и обратился в первую очередь к вам, – пояснил Коган. – Здесь вам явно видней.
А ведь действительно, у нас – как на партсобрании, – засмеялся Дима. – Доклады за отчетный период.