Во дворе появились две фигуры, и когда Гарри подбежал к ним, то увидел, что это была Гермиона, вернувшая к своему обычному облику и Кингсли, оба сжимавшие погнутую вешалку для пальто. Гермиона бросилась в руки Гарри, но Кингсли не выразил радости при виде кого-либо из них. Через плечо Гермионы Гарри заметил, как он поднял свою палочку и направил её в грудь Люпина.
Лестница была узкая и крутая; у Гарри возникало желание подпереть руками тучный зад Батильды, чтобы не дать ей кубарем свалиться прямо на него — угроза была вполне реальной. Медленно, слегка задыхаясь, она добралась до верхней площадки, сейчас же повернула направо и повела его в спальню с низким потолком.
Жуткие подобия их с Гермионой исчезли. Не было никого, кроме Рона, вяло державшего в руке меч и глядевшего на обломки разбитого медальона на камне.
Они рубили и кололи, попадая в голени и лодыжки пожирателей смерти, их крохотные лица горели злобой. И всюду, куда бы Гарри ни кинул взгляд, пожиратели смерти терпели поражение, не в силах устоять против численного превосходства: одного сразило заклятие, другой вытаскивал из раны стрелу, кому-то проткнули ногу эльфы, а кто попросту решил бежать, но был поглощён наступающим людским потоком.
— Тогда лучше берегите её, — неприветливо ответил Аберфорс. — Возможно, третий раз я не смогу вас выручить.
— «Я украл настоящий хоркрукс и собираюсь уничтожить его, как можно быстрее», — прочел Гарри.