— Не знаю, кого он любил, Гермиона, но уж точно не меня. Какая же это любовь — оставить меня в таком отчаянном положении? Своими подлинными мыслями он черт знает во сколько раз больше делился с Гелертом Гриндельвальдом, чем когда-либо со мной.
Он — Гарри… Гарри, а не Вольдеморт… и шуршит вовсе не змея… Он открыл глаза.
К ним подскочила какая-то тень, и Гарри увидел в свете их палочек отблеск серебра. Они нашли меч Гриффиндора.
— Он без сознания, — сказала очень бледная Гермиона. Она уже больше не походила на Мафальду, хотя местами волосы ещё оставались седыми. — Гарри, открой её, пожалуйста, а то у меня руки трясутся.
Она швырнула Грейбеку его палочку, затем вытащила из-под мантии короткий серебряный нож, разрезала верёвки Гермионы, отвязав от остальных пленников, и вытащила её за волосы на середину комнаты, в то время как Грейбек погнал оставшихся к другой двери, в тёмный проход, выставив перед собой палочку, излучавшую невидимую и непреодолимую силу.
— Тебе лучше снять плащ-невидимку, Гарри, — сказала Гермиона. — Это тебе мистер Лавгуд хочет помочь, а не нам.