Гарри опустил эльфа в могилу, придав его крохотным рукам и ногам такое положение, что можно было подумать, будто он отдыхает, потом выбрался и в последний раз устремил взгляд на маленькое тело. Он изо всех сил старался не потерять самообладание, вспоминая похороны Дамблдора: много рядов золотых кресел, министра магии в первом ряду, перечисление заслуг Дамблдора и великолепие белой мраморной гробницы. Ему казалось, что Добби заслуживает таких же пышных похорон, а он лежит здесь вот так, в наспех вырытой яме между кустами.
— Я положу Сильнейшую палочку, — обратился он к Дамблдору, который смотрел на него с бесконечной любовью и восхищением, — назад, туда, откуда она была взята. Пусть остаётся там. Если я умру своей смертью, как Игнотус, то её сила разрушится, верно? Предыдущего хозяина никто не победит, и так с ней будет покончено.
— Думаете, он умер? — Гарри подбежал к окну, не обращая внимания на крики Флитвика и Стебль, пораженных его неожиданным появлением.
Шрам Гарри болел всё сильнее и сильнее. Он поднялся. К нему тотчас подбежал Скрипун.
— Как ты можешь его защищать, он и готовить-то не умеет…