Чувствуя бешеное биение сердца, Гарри открыл глаза. Они стояли, держась за руки, на снежной улочке, под темно-синим небом, в котором уже зажглись первые, еще неяркие звезды. Дома стояли по обе стороны узкой дороги, в окнах мигали рождественские украшения. Недалеко от них находился центр деревеньки, судя по золотому свету уличных фонарей.
— Я не знаю, что это, но по всей вероятности по выходным они с дочерью ездят понаблюдать за ними…
— О боже! — воскликнула она, когда он забрызгал рвотой весь переулок. — Может, вам лучше взять отгул?
Запах из кухни усиливался: пахло как будто горелыми подштанниками. Гарри подумал, сможет ли он съесть достаточное количество стряпни Ксенофилия, чтобы не обидеть его.
Гарри пожал плечами, однако Гермиона ответила. Гарри подумал, что давать правильные ответы на вопросы стало у нее такой глубоко укоренившейся привычкой, что она просто не могла противостоять этому побуждению.
Снейп кивнул, но пояснять не стал. Направо с дорожки вёл широкий въезд — они свернули на него. Высокая живая изгородь изгибалась здесь им навстречу и уходила вдаль за внушительные кованые ворота, преградившие их путь. Но ни один из путников не замедлил шага: оба молча подняли левую руку, будто приветствуя кого-то, и прошли сквозь тёмный металл ворот, как сквозь дым.