Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться за столом, так как с прибытием мадам Делакур, Флёр и Габриэля на кухне стало тесно и неудобно.
Ксенофилий не ответил. Он тои дело сглатывал, и взгляд его метался между тремя его гостями. У Гарри было такое впечатление, что в Лавгуде идёт какая-то мучительная внутренняя борьба.
— Что? — переспросил Рон, но Гарри понял. Нарисованный Финеас Найджеллус Блэк мог путешествовать между своим портретом на площади Гриммолд и портретом, висевшим в кабинете директора в Хогвартсе — комнате со сводчатым потолком, где сейчас без сомнения сидел торжествующий Снейп. В его владение перешла коллекция хрупких волшебных инструментов из серебра, раньше принадлежавших Дамблдору, каменная чаша думоотвода, распределяющая шляпа и, если он не был перенесён в какое-то другое место, меч Гриффиндора.
Она кивнула — медленно, торжественно. Гарри ощутил, как хоркрукс забился часто-часто, быстрее, чем его собственное сердце, это было неприятное, тревожное ощущение.
— Н-не простое, нет, — ответил Гарри. — Но я должен…