На поляне стояла мёртвая тишина. К Гарри никто не приближался, но он чувствовал их пристальные взгляды, сосредоточенные на нём, они как будто ещё сильнее придавливали его к земле, и он с ужасом думал, что будет, если у него ненароком дёрнется веко или один палец.
— Но тогда тебе надо закрыть своё сознание! — настойчиво сказала Гермиона. — Гарри, Дамблдор не хотел, чтобы ты использовал эту связь, он хотел, чтобы ты от неё избавился, поэтому ты и занимался Окклюменцией! Ведь тогда Волдеморт может посылать тебе фальшивые видения, ты ведь помнишь…
Он наклонился, схватил её, но змея уже заполняла всю комнату, яростно колотя хвостом. Гермионы нигде не было видно, и Гарри на миг предположил худшее, но тут что-то грохнуло, сверкнула красная вспышка, и змея взвилась в воздух, с силой ударив Гарри в лицо, тяжёлые кольца одно за другим вздымались к потолку. Гарри поднял палочку, но тут его шрам обожгло сильнее и больнее, чем когда-либо за все эти годы.
— Похоже… я ошибался, — сказал Волдеморт.
— Тем временем в Геддли была обнаружена семья пятерых магглов, убитых в собственном доме. Маггловские власти в качестве причины смерти называют утечку газа, но члены Ордена Феникса сообщили мне, что это было Убийственное проклятье — еще одно доказательство, если их еще недостаточно, того, что уничтожение магглов при новой власти почти приобрело черты развлечения.
— Ах, милая, — широко улыбается Вритер, ласково похлопывая меня по костяшкам пальцев, — вы не хуже меня знаете, сколько можно раздобыть сведений, когда у тебя есть тугой мешок галеонов, славное острое прытко пишущее перо и когда ты отказываешься слышать слово «нет»! Да люди и так в очередь вставали, чтобы облить грязью Дамблдора. Не все, знаете ли, считали его таким уж замечательным — он наступил на мозоль многим важным особам. И старине Доджи-До пора бы попридержать своих гиппогрифов, потому что я добралась до такого источника, за который многие журналисты отдали бы свои палочки — человека, который никогда прежде не выступал публично и который был близок к Дамблдору в самое бурное и беспокойное время его юности.