— Что? — спросила Гермиона, все еще увлеченная газетными вырезками про Волдеморта.
Наступила тишина. Гарри, Рон и Гермиона молчали. Гарри разрывался между желанием узнать остальные новости и страхом перед тем, что он мог услышать ещё. Впервые за долгое время он ощущал связь с большим миром.
Он прочитал письмо снова, но не смог почерпнуть из него больше информации, чем у него была после первого раза, и он решил пристально взглянуть на почерк в письме. Она писала букву «г» так же, как и писал он. Он просматривал всё письмо, чтобы найти все эти буквы и каждая из них давала ощущение маленькой дружественной волны света. Это письмо было невообразимым сокровищем, доказательством того, что Лили Поттер существовала, действительно существовала, что её теплые руки когда-то двигались вдоль пергамента, оставляли следы чернилам на этом письме, писали эти слова, слова о нем, Гарри, её сыне.
— А, Мафальда! — воскликнула Амбридж, увидев Гермиону. — Тебя прислал Треверс, не так ли?
— На самом деле они более чем преподают, — сказал Невилл, — они отвечают за всю дисциплину. Они любят наказания.
Кричер принялся рыдать так сильно, что нельзя было услышать ни одного связанного слова. Слезы лились по щекам Гермионы, когда она смотрела на Кричера, но она не пыталась дотронуться до него снова. Даже Рон, который отнюдь не был фанатом Кричера, выглядел встревожено. Гарри встал на пятки и помотал головой, пытаясь осознать это.