Он кинул несколько кусков сахара в настойку Гурдирута и сделал пару глотков.
— Трудно решить чему сейчас верить, — пробормотал Дирк.
«Экспеллиармус!» прорычал он, направив палочку Червехвоста на Беллатрикс, её палочка взлетела в воздух и была поймана Гарри, который рванулся за Роном. Люциус, Нарцисса, Драко и Грэйбэк двигались вокруг; Гарри прокричал «Ступефай!» и Люциус Малфой свалился на очаг. Лучи света полетели от палочек Драко, Нарциссы и Грэйбэка; Гарри бросился на пол, закатившись за диван, чтобы увернуться от них.
— Спасибо, — сказал он, беря одну из чашек.
Улыбка маленького мальчик дрогнула, когда он заглянул под капюшоном плаща, на маленьком лице отразился страх. Затем ребенок развернулся и убежал… Под мантией пальцы сжали палочку… Одно нехитрое движение и ребенок никогда не добежит к мамочке… Впрочем не за чем, совсем не за чем… Он двигался по новой, более темной улице, и теперь наконец, место его назначения виднелось вдали. Заклинание Верности спало, но они еще не знали об этом…И он произвел меньше шума, чем сухие листья вдоль тратуара, потому что влез на живую изгородь и двигался по ней…
Гарри думал о Годриковой Лощине, о могиле Дамблдора никогда не упоминавшейся там, он думал о таинственных вещах, оставленных без разъяснения в Дамблдоровом завещании, и возмущение переполняло его в темноте. Почему Дамблдор не сказал ему? Почему не объяснил? Заботился ли Дамблдор на самом деле о Гарри? Или Гарри был ничем иным, как игрушкой, отполированной и блестящей, которой нельзя было никогда довериться?