— А эти изменения в политике Министерства, — сказал Гарри, — включает предостережение волшебного мира от меня, вместо Волдеморта?
«Но и об этом тоже: так как Темный Лорд набирает силу, власть вашей расы становится все сильнее. Гринготс полностью попал под правила волшебников, количество домовых эльфов сокращается. И хоть кто-нибудь из обладателей волшебных палочек протестовал».
— Но Лорд, кто-нибудь другой может случайно убить его…
— Северус Снейп не был твоим. — сказал Гарри. — Снейп был человеком Дамблдора. Был им с того момента, когда ты убил мою мать. И ты этого никогда не понимал, потому что причины этого лежали в недоступной тебе сфере. Ты ведь ни разу не видел, чтобы Снейп вызывал Патронуса, верно, Реддль?
Пока он раздевался, где-то ухнула сова, и он с болью в сердце подумал о Хэдвиг. Он дрожал, его зубы громко стучали друг о друга, но он продолжал снимать с себя все, пока не остался в одном белье, стоя голыми ногами на снегу. Он положил мешочек, в котором хранились его палочка, письмо матери, осколок зеркала Сириуса и старый снитч поверх своей одежды, и направил палочку Гермионы на лёд.
Они были ей не противники, даже если учесть, что их было четверо против неё одной. Она была ведьмой, как Гарри знал, с огромным умением и полным отсутствием совести. Краем глаза Гарри увидел, как Беллатрикс борется с оборотнем, меч Гриффиндора был зажат в её руке, её лицо было каменным.