На дальнейшие расспросы, куда подевались пуговицы, Гаянэ молчала как партизан. И только к обеду призналась маме, что проглотила их.
Маня подошла к Ба и обняла ее за талию. Прижалась щекой к ее животу.
— Говорю — нивйдйанакз, чего непонятного? — рассердилась наша подруга.
— Это чтобы он не сгорел на солнце, — похвасталась Гаянэ, — Ба, скажи, я умничка?
Аскетическое убранство дома с лихвой восполнял вид, открывающийся за окном. Когда ранним летним утром мы выходили на порог, природа, отодвинув занавес плотного утреннего тумана, являла нашему взору свою неповторимую, омытую прохладной росой красоту, дурманила острым ароматом высокогорных трав, шумела кронами вековых деревьев да манила в лес далеким криком одинокой кукушки.
— Покажу, конечно, — легко отвлекся мсье Карапет и поставил перед нами поднос с дымящимися чашечками.