— Если ты вдруг не заметил, дружище, то, что Дамблдор называл Сами-Знаете-Кого по имени, не привело ни к чему хорошему, — раздраженно прервал его Рон. — Всего лишь… прояви немного уважения Сам-Знаешь-Кому.
— Кто окажется не в Гриффиндоре, — вставил Рон. — Того я лишу наследства. Видите, никакого давления.
Он встал на свои ноги, его голос замерз в горле, и потянулся к палочке Гермионы. Он прикрыл свои глаза, когда свет стал слепить его, деревья казались темными силуэтами, и наконец этот свет приблизился очень близко.
Люпин вскочил с места: его стул опрокинулся назад, и он так свирепо уставился на ребят, что Гарри впервые в жизни на мгновение увидел тень волка на лице человека.
Печаль, которой он был одержим с тех пор, как умер Дамблдор, стала другой сейчас. Обвинение, услышанное от Мюриэль на свадьбе, казалось, уютно устроилось в его мозге, как какая-то болезнь, заражая его память о волшебнике, которого он идеализировал. Разве мог Дамблдор позволить случаться этим вещам? Был ли он как Дадли, терпевший пренебрежение и игнорирование так долго, как только это не затрагивало его? Мог ли он вернуть назад сестру, заключённую в тюрьму и скрывавшуюся?
«Вы когда-нибудь обсуждали с Дамблдором коды или какие-нибудь способы передачи тайных сообщений?»