Гарри не хотел, но согласился с неизвестным ему Тикнессом.
Они с Гермионой завтракали в молчании. Глаза Гермионы отекли и покраснели, она выглядела так, будто всю ночь не спала. Они собрали вещи, но Гермиона тянула время. Гарри знал, почему она хочет задержаться на берегу реки; несколько раз он видел, как она поднимала глаза, и он был уверен, что ей слышались шаги сквозь проливной дождь, но из-за деревьев ни один рыжеволосый человек так и не появился. И каждый раз Гарри тоже оглядывался вокруг (потому что и сам немного надеялся), но не видел ничего кроме мокрого из-за дождя леса, и в нем снова просыпалась ярость. Он слышал слова Рона: “Мы думали, ты знаешь, что делаешь!”, и продолжал собираться, чувствуя тяжелый узел в глубине живота.
— Какая… какая прелесть, Долорес, — сказала она, указывая на золотой кулон, поблёскивавший среди рюшек и кружев блузки Амбридж.
«Может быть, он согласен с Крамом, может быть, он думает, что Грегорович лучше… или он думает, что Грегорович сможет объяснить, что моя палочка сделала, когда он гнался за мной, потому что Олливандер не смог».
— Рон, бей! — заорал Гарри. Он чувствовал как медальон дрожит в его руках и боялся того, что сейчас произойдёт. Рон поднял меч выше, и, когда он сделал это, глаза Риддла вспыхнули красным.
— Клянусь, вы нас просветили, — сказал Рон, — я думаю Фред и Джордж обязательно научат их этому.