Она была невероятно похожа на миссис Уизли в этот момент, и Гарри очень образовался, когда открылась дверь чёрного хода. На кухню зашли Луна и Дин, мокрые от дождя, с дровами в руках.
Дракон еще не понял, что свободен: Гарри уперся ногой в коготь дракона и забрался ему на спину. Чешуя дракона была крепче стали, он вряд ли почувствовал их вес. Гермиона тоже поднялась; Рон вскарабкался сзади, и через секунду дракон осознал, что цепь больше не держит его.
Раздался звук движения, звон стекла. Амуциус приходил в себя. Прежде чем Гарри и Луна смогли хоть что-то сделать, профессор Макгонаголл поднялась на ноги, направила свою палочку на ошалевшего Упивающиегося Смертью и произнесла, «Империо».
Гарри был уверен, что Гермиона не ошиблась. Это было очень плохо. Если Яксли может попасть в дом, то им туда нельзя возвращаться. Теперь он мог аппарировать в дом вместе с другими Упивающимися Смертью. Хоть этот дом и был мрачным и угнетающим, он все-таки был их единственным убежищем; даже, несмотря на недавно появившееся дружелюбие и веселость Кричера, он был им домом. С сожалением Гарри представил, как домашний эльф занят приготовлением вкуснейшего пирога с почками.
— Я думаю, ты пренебрегаешь. Ты вообразил, что ты как Сириус…
Но ничего не произошло. Он попробовал вынуть руки, но змея кольцами сжимала его, вдавливая холдоный круг пульсирующей жизни Хоркруса в грудь, медленно въедаясь в его собственное бешено колотившееся сердце. Его мозг затоплял холод, белый свет, все мысли стерались, отдаленные шаги, все… Металлическое сердце стучало на его груди. Он вознесся, вознесся в своем сердце без метли или фестала… Он неожиданно очнулся в кисло-вонючей темноте. Нагини освободила его. Он поднялся и увидел контур змеи напротив приземляющегося света. Дверь ударилась и ворвалась с воплями Гермиона, ее проклятье отклонилось и попало в занавешанное окно, которое вдребезги разбилось. Холодный воздух заполнил комнату, а Гарри успел увернуться от очереденого стекольного дождя и наступил на карандаш — свою палочку.