— Где я? — раздался оглушенный голос Еникеевой.
Льнов выкорчевал топоры. Опять отошел на несколько метров. Удерживая в левой руке все пять, правой стал с короткими интервалами метать, выкладывая топоры «лесенкой», «елочкой» и «солнышком» — топорищами по кругу. Потом поменял руки. Левая, как всегда, подчинялась хуже. Выкладывая «солнышко», один топор отколол от края колоды толстую щепу и упал, вонзившись в пол. Льнов повторил «солнышко» подряд еще двенадцать раз, уже без помарок.
— Отчего душа решает, что хватит ей в зеркало смотреться и в рай пора возвращаться?
— Проваливайте отсюда к ебаной матери! Слышите?! К ебаной матери!!! — голос Кулешова поднялся до милицейской трели, обрывая сердце.
— Кто оно такое, чтоб его жалеть! — дедушка даже фыркнул. — Отражение!
— Почему бы вам не воспользоваться помощью темных сил? — Льнов осушил стаканчик.