Над головой Льнова клацнула защелка люка. Николай Аристархович пошарил по стенке. Небольшой плафон осветил тесное помещение, похожее на рубку. Николай Аристархович откуда-то вытащил две длинных свечи. Чиркнув кремнем зажигалки, передал одну свечу Льнову и двинулся через овальный в заклепках лаз.
— Почему тогда человек, который отражение этой души, ничего о рае и не знает?
— Ой, это так здорово, что ви согласни, аллилуйя! — обрадовался американец. — Боженка сейчас смотрит на вас и радуется, и рукой машет: «Хеллоу, люди!» И мы ему тоже: «Хеллоу, боженка!» — он нежно посмотрел на тучку и помахал ей рукой.
Я хочу пригласить на сцену директора воскресной школы Гринберг Наталью Борисовну.
Так оболочка стала «зеркалом русской революции», а потом была отметена ради новой, более перспективной. От использованного Толстого остался только высохший покров — школьная классика, окаменевшая как ископаемый кал.
— А это физкультурники? Со свистками на шеях…