Дядя Коля засмеялся, обнажая съеденное олово зубов.
Любченев проворно взбежал по ступеням, скрылся за лестничным поворотом. Льнов остался ждать.
Через десяток метров дорога довольно резко уходила вниз. Дом находился будто на дне обмелевшего озера. Водитель наотрез отказался спускаться, сказав, что они потом оттуда по такой грязи не выедут.
— Внутренний, с вливаниями, — прошептал кто-то.
Льнов поднял его с пола. Опираясь на плечо Льнова, Цыбашев подошел к стене.
Так Любченев и жил, не помышляя вернуться в прежний мир. Подвалы и чердаки также снабжали прессой, пусть и с годовым опозданием. Первые пять лет в голову еще закрадывались мысли, что позор его уже забыт. Однажды он наткнулся на какой-то советский журнал, что-то вроде «Огонька» или «Крестьянки», открыл и взмок смертельным потом — там были фотографии с голыми людьми. Страх дорисовал ему и свое собственное изображение, но перепроверить у Любченева все равно не было ни сил, ни мужества. Он смял и отшвырнул проклятый журнал в угол.