А я лениво так отвечаю: «На хуй заткнись!» — но никаких других грубостей больше — только то, что батя сам разрешил.
Черный «Вранглер» мягко покачивало на деревенских ухабах. Вот показался знакомый с детства плетень с узорчатой калиткой, еще больше покосившийся за прошедшую зиму.
— Уйдет, а Вадим-то наш Анатольевич таблетки одну за другой, как птичка, склевывает. Воды ему в стакане принесу, он выпьет, успокоится вроде. Я говорю ему: «Доконает вас этот плановик!» — а он вздохнет, головой покачает: «Нет, очень у нас полезная беседа была», — а сам все сердце кругами поглаживает…
— Это у них такой канонический текст, — сказал Лехе священник. Потом посмотрел на миссионера. — Где искать старосту региона?
— С душой уже ничего не сделаешь. Может, книги с трупными стихами сжигать, все до единой — не знаю. Но в любом случае трупы надо гнать из яви.
— С оружием проблема, — сказал Льнов. — На себе пронести его невозможно.