Читатель, вдруг заметивший весь этот стилистический бардак, соглашался скорее признать собственную поэтическую глухоту, чем промах у Мастера. Это уже работала «духовность», уничтожавшая все живое, пытавшее подступиться к святыне.
— Это кто еще из нас упрямец, Вадим Анатольевич, — потирая бок, усмехнулся Петр Семенович.
— Это ты мне спящего человека расписываешь. Ты про мертвого давай говори.
— В тайге дичает человек… Стволы в порядке, — Льнов вернул их на место, взялся за приклад.
— Пожалуйста… — Санитар наморщил юный лоб. — По окончании астральных мытарств, хотя, по сути, никаких мытарств нет, а есть кармические иллюзии, низменные энергетические отбросы недавней личности формируют оболочку, горящую в аду своих пороков…
Льнов метнул рогатину. Бросок мощного оружия проткнул мостря насквозь и утащил на дно. Держа наготове топор, Льнов прыгнул с берега, погрузившись по пояс в воду.